Аркадий Чужой. "ОТПУСК!"-юмористический рассказ.

Аркадий Чужой.

ОТПУСК.
Юмореска.часть 1.
Ручаюсь, что ни один из вас, так, не отдыхал!.. А вот моему знакомому Штучкину, довелось отдохнуть именно так! Терпение, мой дорогой читатель, чуть ниже, ты узнаешь, что почём!..
Если кто - то полагает что, нечто подобное уже было и в его жизни, заверяю, нет, не было.
Итак, получив «отпускные» Штучкин, решил съездить к брату, в «страну детства», на малую свою родину. Соблазны были и другого толка, да только толку – то, «зряплата» его не позволяла «толки» эти самые, так сказать воплотить в жизнь, реализовать в реальность. А здесь, получил деньги, купил билет и, через каких – то… полтора суток ты на месте!
Стоял прекрасный, осенний денёк, правда чуть прохладный и кое-где дождливый, но, в целом – отличный сентябрьский денёк!
Штучкин осень любил, как пиит Пушкин, которого отпускник наш тоже бесконечно почитал и Боготворил! Заметим, между прочим, Штучкин и сам считал себя пиитом в глубине души. Он саму жизнь воспринимал как – то поэтически, метафорически и, может быть, поэтому держался от «общества» живущего по формуле – «как все» , особняком. Он часто говорил – Я и… общество! Общество и Я! И никак иначе!
Занимался ли он сам сочинительством? О, да!.. Писал. Но, лишь для себя, в «стол», как он говорил и, может быть, кто знает (?), для… потомков. Во всяком случае, тайно надеялся на это, мой подпольный поэт – отпускник.
И вот он уже в поезде, в купе, правда, пока в одиночестве. Но, это его, ничуть не смущало. Напротив, в одиночестве дорожном есть какая – то романтика. За окошком вагона суета, толчея, дождик моросит, придавая перронной картине минорные тона. А он, попивая чаёк с лимончиком, размышлял о чём – то вероятно, возвышенном, эфемерном… Окно ему грезилось живописным полотном ранних импрессионистов, сам себя он ощущал этаким Эмилем Золя, мудрым и талантливым!..
Вот вагон слегка качнуло и, поезд тронулся. Застучали напевно колёса, в окошке замелькала смена декораций пейзажа, путешествие началось.
Через некоторое время его уединение было нарушено объявившимся смешливым соседом, неизвестной национальности, по имени Коля. Мужчина средних лет, с мясистым большим носом, маленькими глазками и с наколками на огромных ручищах.
- Вот народ, - похохатывал мужик, - как тараканы, мельтешат под ногами как эти… Здорова. Коля. Тебе до кудова? А мне до Магадана!.. – засыпал вопросами Штучкина с булькающими звуками смеха, верзила. – Шутка. Люблю поржать! Ага, прям мясом не корми!.. Гы – гы – гы… - посмеивался добродушно Коля, устраиваясь на ночлег.
Мой герой, хоть и не был трусом, но, с появлением соседа, почувствовал лёгкое недомогание в животе, что – то там слегка, закрутило… А может быть, подумал Штучкин, это меня опять укачивает?
Вагон, между тем, жил своей обычной дорожной жизнью – кто – то спал, кто – то котлету жевал, кто – то газетку за прошлый год читал. Отпускник, взяв полотенце, извинившись, решил заняться гигиеной, перед сном и исчез за дверью.
Вернувшись, Штучкин приметил некоторые изменения в антураже купе, сосед Коля успел переодеться в пижаму и восседал у накрытого столика с богатыми закусками и спиртным в центре натюрморта.
- Вот, соседушка, давай- кА перекусим. А то ужин – то, давно уже тю – тю, - поглядел он на часы,- У вас с Москвой скока? А у нас, к примеру, 9 часов
цельных разница! Во, блин, да? И - га – га – га… раскатился заливчато смехом Коля.
- Спасибо. Я, знаете ли, на ночь… - возражал, лепеча отпускник, взбивая, твёрдую как боксёрская груша подушку.
- Да ладно тебе выпендриваться!.. Ты извиняй, я так, по-простому… гы – гы… - косил в улыбке рот здоровяк. – Пропадёт же! Бесплатно ж, за дарма!.. Помогай… - настойчиво уговаривал Коля.
Деваться было некуда, пришлось согласиться.
- Только я самую малость. У меня, знаете ли, гастрит… острый, хронический! Диета, – предупредительно осторожничал «пиит».
- Да знаем мы эти ваши гастриты – рахиты, - похохатывал попутчик, - До смерти люблю хохмить… - не переставая ржать, разливал он «горячительное» по стаканам.
Штучкин грустно почувствовал, что весь его дорожный романтизм может «пойти под откос». Попытался вяло ещё раз возразить, но, тщетно, такого бугая не убедить словом поэтическим!
- Что – то вы, Николай, по стольку – то, на ночь… Я ведь не пьющий вообще – то… - укоризненно покачивал головой «подпольный поэт».
- А я тоже, не пьющий, но, за знакомство – сам Бог велел!.. – не унимался попутчик Коля.
- Помнишь, как в кино, - щас вот это допью и… брошу!? Ха – хах… - блеснул
эрудицией здоровяк.
Время вздрагивало на стыках вместе с колёсами вагона, катясь в своём направлении. Ночь подглядывала в окошко купе за странными соседями, подмигивая звёздами. Месяц – «попутчик» бежал следом по лунной, накатанной дорожке небесной, словно верный пёс – охранник.
Что ж, подумал Штучкин, это даже любопытно, новый человек, новые познания, б